Эта история о двух капеллах. Одна – на Филлипинах, её в 2015 году создал швейцарский художник Нот Витал, а другая – в немецкой деревушке,
её в 2007 построил известный архитектор Петер Цумтор. Обе эти капеллы
объединяет брутальность материалов, труднодоступность и драматическое
взаимодействие с историческим контекстом, но главное – обе эти истории о том, как внешняя суровость способна пробуждать сочувствие.

В 1942 году после окончания битвы за Батаан на Филиппинах прошел «Марш
смерти». 101 километр за 6 дней военнопленные американцы и филиппинцы
были вынуждены пройти по жаре без воды и пищи в сопровождении японского
конвоя. Упавших конвоиры добивали и оставляли умирать. Из 72 тысяч человек
до конечной точки добрались только 54. Обе стороны дороги были усеяны
телами погибших. В 1946 японского офицера Масахару Хомма, отдавшего
распоряжение об этом марше, казнят как военного преступника.

На первый взгляд, решение швейцарского художника Нота Витала возвести
бетонную часовню в Батаане было вполне уместным. «Марш смерти» начался именно в этой точке. Но Витал создает свою часовню не как памятник этим
зверствам, а скорее пытается таким образом утвердить жизнь, залечить шрам
болезненного прошлого.

Художник Нот Витал – настоящий кочевник. Он родился в Швейцарии в 1948 году, а живет и работает между своим родным городом Сент, Пекином и Рио-де-Жанейро. И хотя в 1980-х годах художник в основном жил в Нью-Йорке, общался с Уорхолом и Баскией и впитал в себя тенденции американской арт-сцены, он никогда не идентифицировал себя с ней, и в итоге выбрал пойти собственным путем. Он находится где – то посередине между нациями, идентичностями и направлениями.

Художественная практика Нота Витала основана на контакте с природой и
кочевом образе жизни, страсти к антропологии и исследованиях традиций
далеких регионов. Он черпает вдохновение в мире природы и часто использует
таинственные антропоморфные формы. Нот Витал относится с глубокой
любовью к традиционному ремеслу и отвергает потребительскую культуру.
Витал часто работает в сотрудничестве с местными жителями в Пекине,
Катманду, Сенте или Патагонии.

С начала 1980-х годов Нот Витал сотрудничал с разными ремесленниками
в попытке объединить скульптуру и конструирование пространства, тактильный
примитивизм с интеллектуальной составляющей. И чтобы лучше охарактеризовать свои крупномасштабные сооружения, в 2009 году Витал
придумал собственный термин «скарч» – результат сочетания слов «скульптура» и «архитектура».

Центральное место в его работах Витала занимает исследование
экономического и культурного контекста пространства, а также бесконечный
человеческий цикл рождения и смерти. Нот Витал – такой арт-философ среды
обитания.

Движимый стремлением строить убежища, он создает адаптивные среды
обитания, интегрированные в сообщества мест, где они построены. Тесно
связанные с ритмами природы, его «дома для наблюдения за закатом» – это
такое приглашение уединиться и помечтать. Но также важно здесь и то, что
художник при строительстве своих проектов дает работу местным жителям.

Капелла в Батаане, городе с населением около 40 000 человек – одно из
последних зданий, которые создал Нот Витал. Попасть в неё, прямо скажем,
непростая задача, которая превращает обычное путешествие в настоящее
паломничество. Прежде чем вы окажетесь на выжженной солнцем равнине, где
стоит часовня, вам нужно будет пробраться по оврагу, окруженному тенистыми
джунглями и усеянному огромными камнями. В сезоны муссонов дорога
практически непроходима (во время строительства этой часовни
мешки с бетоном туда доставляли на буйволах).

Часовня, видимая за много километров таинственным образом возвышается
над джунглями. С одной стороны она сильно перекошена, а с другой – обрамлена 13 высокими ступенями. Там же, над этими ступенями – продольная щель, которая пропускает внутрь часовни луч солнечного света. а на противоположной стороне – дверь, в которую может войти только один человек.

Когда входите внутрь, то сразу можете увидеть огромную фреску на белом
фарфоре размером 12х5 метров. На ней изображены 13 черных пятен - это
«Тайная вечеря» от Нота Витала. Изначально работа была живописной и
выполненной на холсте, а потом ее перенесли на керамическое панно,
изготовленное в городе Цзиндэчжэн – керамической столице Китая.

Между «Тайной вечерей» и зрителем неглубокий слой воды – дань уважения
рисовым районам Филиппин. По сути капелла затоплена примерно на 20 см. На стене справа расположена фигура богини риса, вырезанная племенем Ифугао в одной из северных провинций Филиппин. Сами бетонные стены грубо отесаны. Изначально Нот Витал хотел сделать их гладкими, но передумал, когда увидел, отпечатки от кокосовой древесины, оставшиеся после строительства.
Основной источник света – продольная прорезь над «Тайной вечерей». В зависимости от времени суток и погодных условий яркость света меняется и
меняется естественно и восприятие самого пространства, а монолитный
бетонный потолок, на котором отражаются лучи света. Ощущение монолитности потолка растворяется, как только на нем появляются узоры, образованные отраженным от водной поверхности светом.

Теперь мы перенесемся в Германию. Здесь, в небольшом городке Вахендорф произошло на мой взгляд настоящее чудо. И как это часто бывает с чудесами – всё начинается с письма.

В 1998 году супруги Герман Йозеф и Трудель Штейдтвайлер написали письмо
знаменитому швейцарскому архитектору Петеру Цумтору с просьбой разработать проект часовни на их поле в Германии. Где пара немецких фермеров, тогда в 98-ом смогла найти контакт одного из самых влиятельных архитекторов второй половины XX века – остается загадкой.

Несмотря на большую загруженность Цумтор на удивление принимает их
предложение. И более того соглашается выполнить проект за символическую плату – поскольку часовня, которую ему предстоит спроектировать, посвящена
любимому святому его матери – Брудеру Клаусу.

История Брата Клауса или святого Николаса фон Флюэ – особенная среди
историй христианских святых. Николас был абсолютно мирским человеком, швейцарским земледельцем XV века, который после 50-ти лет стал аскетом и
христианским мистиком, а затем и святым покровителем Швейцарии.

Первую половину своей жизни брудер Клаус был зажиточным крестьянином, любящим мужем и отцом 10-рых детей. А в 1467 году, когда старшему сыну Николаса исполнилось 20 лет, Николас с согласия супруги покинул дом, чтобы стать отшельником. Оставшиеся 20 лет своей жизни Клаус проводит в небольшой келье в нескольких минутах ходьбы от родного дома, куда к нему приходят за советом не только из разных уголков Швейцарии, называя «живым святым».

Видения, посещавшие святого Николаса из Флюэ, были полны удивительных
образов: наиболее знаменитое «мистическое колесо» – лик Иисуса Христа среди шести клинков, попеременно обращенных наружу и внутрь. Этот удивительный образ был нарисован у Николая на дощечке, которую он называл своей книгой и постоянно держал перед глазами. Сакральный смысл именно этого видения и передает вход в часовню, которую спроектировал Петер Цумтор. Треугольная стальная дверь отсылает к троичности Божественного начала, которую проповедовал брат Клаус.

Часовня Брудера Клауса, которую создал Цумтор – это массивная бетонная
башня высотой 12 м, одиноко возвышающаяся среди пустынной равнины.
Специально для этого проекта архитектор разработал собственный метод
строительства. Оно происходило в несколько этапов: из 112 местных сосен было сделано что-то вроде шалаша, в котором изначально жил святой Николас. Этот шалаш выполнял функцию опалубки. Затем устанавливалась внешняя фанерная
опалубка здания, всё скреплялось арматурой и один за другим заливались слои
бетона. Контур наружных стен оставался вертикальным, внутреннее же пространство сохраняло конусообразную форму.

Всего нужно было залить 24 слоя бетона – этот процесс занял целый год, ведь
на стройке работали не профессиональные строители, а простые добровольцы
– местные жители. Бетон из которого сделаны стены часовни замешан из местного красноватого песка, речного гравия и белого цемента. Фактура этого локального бетона получилась песочно-желтой и шероховатой, что как бы искусственно состаривает здание.

После того, как бетон высыхал внутреннюю опалубку из древесных стволов
подожгли. Сосна медленно тлела в течение трех недель насыщая пористые
бетонные стены гарью и пеплом. Так в Обожженном черном бетоне со
следами сгоревших стволов сосны словно соединились дерево с камнем. В
результате внутренняя поверхность стен часовни получилась почерневшей и
теперь имела рельефную фактуру. Для Цумтора очень важна чувственная
сторона архитектуры – поверхности, запахи, следы времени. А еще – для него
важен ритуал – и этот поджег – символизирует собой в первую очередь
сакральное действие.

Капелла состоит из всего одного помещения, практически лишенного
предметов мебели. У стены статуя Брата Клауса из бронзы, выполненная швейцарским скульптором Гансом Йозефсоном и вытянутая подставка для свечей. Уникальная внутренняя поверхность часовни уравновешивается полом из застывшего расплавленного свинца. Пол здесь выступает таким своеобразным индикатором погоды, ведь в часовне нет крыши - и дождь, и снег и солнечный свет – сразу отражаются на этой свинцовой поверхности.

В том месте, где находилась вершина первоначального «шалаша» –
образовался Окулус – круглое отверстие в центре крыши. Свет, проникающий
через него, отражается от свинцового пола. Также свет попадает внутрь через
небольшие сквозные отверстия в стенах, оставленные опалубкой. Этих
отверстий больше трехсот и они покрыты стеклянными полусферами,
напоминающими капли воды. Свет, проникающий сквозь них, заставляет их
светиться, как хоровод из мириад звезд.

Потолок капеллы с его незастекленной крышей в виде то ли глаза, то ли
рыбы отсылает к видению, по легенде пережитому братом Клаусом в утробе матери, когда он увидел огромную звезду, осветившую мир.

Эта часовня в поле, где всегда сырость и мрак – воплощение и аскетизма
Брудера Клауса, и сдержанности Петера Цумтора. Кажется, именно поэтому это пространство способно приблизить нас к опыту отшельника XV века, ну или
хотя бы просто заставить замолчать.

Архитектура не просто способна менять пространство, она способна изменять
исторический контекст и даже контекст времени. Капелла Нота Витала дает Баатану возможность ассоциироваться не только с ужасами «Марша смерти» 1942 года, а с гораздо более созидательной человеческой практикой. Маленькая постройка, похожая на храм ацтеков, словно залатывает раны болезненного прошлого, меняет контекст, добавляет месту новый смысл.

Храм как место общения с Богом возможен везде. Просто везде.

Петер Цумптор возвел часовню посреди поля, и это не просто постройка с
развешанными по правилам иконами, где люди читают по правилам молитвы, это пространство, где каждый может прочувствовать опыт человека, который
в один момент решил отказаться от благополучной жизни в пользу существования в сырости и холоде – ради поиска духовной ясности.

Архитектура способна не просто менять контекст пространства и накладывать
друг на друга отрезки времени, она способна натолкнуть нас на размышления о
милосердии и отказе от насилия, пробудить сочувствие к другим и самому себе.