И хотя Луиз Невельсон говорила, что она не феминистка, а всего лишь художник, который случайно оказался женщиной, феминисткой, она, кажется, всё-таки была. Луиз показала нам, что не только мужчины способны создать нечто монументальное. Женщина может делать огромные скульптуры, оставаясь при этом великолепной.

Да, можно быть ни на кого не похожей и работать с деревом, когда все художники вокруг работают с металлом. Да, можно уйти от состоятельного мужа, который не поддерживает твое творчество, отвезти ребенка к маме, и уехать изучать кубизм в Европу. Да, можно в 60 устроить себе мастерскую в сомнительном квартале Нью-Йорка и стать крестной матерью итальянской мафии. Ну и уж тем более, конечно можно будучи еврейкой оформить лютеранскую церковь, ведь кто сказал, что Бог лютеранин?

Творческий метод Луиз Невельсон берет начало в детстве художницы. Когда Луиз было 6 её семья эмигрировала из Украины в Америку, спасаясь от еврейских погромов. Отец Луиз Исаак Берлявски торговал лесоматериалом, и она часто играла с деревянными обрезками. Эта детская игра глубоко укоренилась в ее сознании. И повзрослев, для своих инсталляций она начнет собирать деревянные предметы прямо на улицах Нью-Йорка. Сам город станет богатым источником всевозможных материалов для её работ, а их сбор – частью
повседневных дел.

История Луиз Невельсон – история борьбы и медленного становления.

Оканчивая школу в Рокленде, она подрабатывает стенографисткой и знакомится с будущим мужем – судовладельцем Чарльзом Невельсоном, который увозит ее в Нью-Йорк. И этот город становится по-настоящему ее любовью. Она наслаждается свободой, учится в художественных студиях, занимается танцами и вокалом. Через два года у пары рождается ребенок, хотя это не входит в планы Луиз. Супруг поначалу не препятствует её занятиям в Лиге искусств, поскольку считает это просто развлечением, которое скоро пройдет. Но для Луиз искусство никогда не было просто развлечением. В конце концов спустя 10 лет брака она
уходит от мужа и отказывается от его финансовой поддержки.

И здесь начинается её история: сначала она отправляется в Европу, где учится у абстрактного экспрессиониста Ханса Хофмана в Мюнхене, а также открывает для себя африканское искусство в музеях Парижа. По возвращению в Нью-Йорк, она становится ассистенткой Диего Риверы и в Лиге студентов-искусствоведов посещает занятия немецкого художника Георга Гросса. В тот же период она показывает свои первые картины и антропоморфные скульптуры. Однако ни картины, ни скульптуры не покупают, и на жизнь она зарабатывает преподаванием искусства в художественных школах Нижнего Ист-Сайда.

В 1941 году состоится ее первая персональная выставка в престижной галерее Карла Нирендорфа, которая сделает ее заметной в среде художников. Тогда арт-критики напишут о ее работах : «Мы узнали о том, что автор — женщина, как раз вовремя, чтобы успеть умерить свой энтузиазм. А ведь в противном случае мы могли бы начать восхвалять эти скульптуры как созданные одним из великих
творцов современности».

Знаменитое феминистическое эссе Линды Нохлин «Почему не было великих женщин-художниц?», запустившее важные процессы в обществе, появится только в 1971 году, т.е. еще через 30 лет.

В одном из своих интервью Луиз Невельсон говорит, что неделями она видела только темноту и не представляла, как выберется из всего этого. В течение 40 лет к ней периодически приходило желание выпрыгнуть из окна. И только в свои 60 она перестала биться головой о стену и смогла выдохнуть.

Уже с самого начала в работах Луиз Невельсон отчётливо просматривалось сочетание кубизма и сюрреализма, конструктивизма и экспрессии, геометрии и магии. Невельсон не просто делает скульптуры, она собирает сотни замысловатых деталей в целую экспозиционно пространственную концепцию, создает не скульптуру, а среду.

Найденные на улице предметы и абстрактные деревянные формы она интуитивно упорядочивает по разным отсекам. Она заполняет ящики различными деревянными предметами и деталями: это могли быть ножки стульев, рамки для фотографий, бейсбольные биты, балясины, просто какие-то
куски дерева. Затем эти ящики и их содержимое она красит в единый цвет, и выстраивает из них стену, устанавливая один на другой. Получаются такие сложносочиненные рельефы. Методом наращивания и добавления, шаг за шагом, она добивается ощущения равновесия, упорядочивая хаос.

Еще одна особенность скульптуры Невельсон в том, что она выкрашена в монохромный цвет, чаще всего в черный. По мнению Невельсон, черный включает в себя все остальные цвета. И для нее больше нет другого такого цвета, который давал бы такое ощущение целостности и величия. Цвет тишины и в то же время волнения, цвет первозданной тьмы, в которой происходят
чудесные превращения.

Однако работа, которая принесла Луиз Невельсон публичное признание, была ослепительно белой. Из архитектора тени Невельсон превратилась в архитектора света.

В 1959 году Луиз Невельсон создает огромную инсталляцию специально для выставки «16 американцев» в Музее современного искусства в Нью-Йорке. В этом проекте принимают участие Джаспер Джонс, Роберт Раушенберг, Фрэнк Стелла. Им тогда где-то около 30, в то время как Луиз 60. В своих интервью она иронично отмечает, что вся её жизнь была запоздалой.

Белая инсталляция, которую создает Невельсон, называется «Свадебный пир рассвета». Само название отсылает к эпитету из «Одиссеи» – «рассвет с розовыми пальцами», который используют для описания многообещающего начала эпического путешествия. Инсталляция занимает целый зал и включает в себя компоненты свадебного ритуала: четыре огромные скульптуры, обозначающие часовни выстроенные в линию, длиной 5 метров, тотемные фигуры, изображающие жениха и невесту и подвесные колонны, символизирующие гостей торжества, а также свадебный торт и приданое.

Объединяя разрозненные объекты в окутывающую зрителя среду, художница исследует, что остается, а что меняется благодаря алхимии союза. Но по словам Невельсон «Свадебный пир рассвета» – это не про романтический союз, а скорее про собственный «переход к космическому браку со всем миром». И сверкающий белый символизирует здесь надежду на новое начало, новый этап бытия.
Именно эту инсталляцию можно рассматривать как предшественницу капеллы, которую Луизе Невельсон поручат оформить еще через 20 лет.

В 1977 году Луиз Невельсон приглашают создать скульптурное оформление для часовни Доброго пастыря в церкви Святого Петра в самом центре Манхеттена.
Сама Луиз назвала это пространство «оазисом тишины» среди шума Нью-Йорка. Это была небольшая уютная часовня, которая вмещала в себя 28 человек. Эта часовня – единственный проект Невельсон, где у неё была возможность создать инсталляцию, которая в последствии не будет разобрана на части.

На каждой из стен Луиз Невельсон разместила белые настенные скульптуры, символизирующие святых и небесные силы и Троицу в виде трёх подвесных
коллонн, покачивающихся в воздухе. Зрителя окружают ее захватывающие символическими творениями, верные наследию теологической традиции, но свободные от иконографической буквальности.

«Удивительно динамичная, завораживающе безмятежная утроба для души. Она просто окутывает тебя, ты чувствуешь себя её частью,» – сказал о капелле Кристофер Ротко.

Часовня – это квинтэссенция Невельсон: все эти разломанные части она собрала все вместе и создала что-то новое. И так же, как Луиз Невельсон собирала свои композиции, она собрала свою жизни и саму себя.

Ее экстравагантный стиль привлекал не меньше внимания, чем ее работы: многослойные наряды, яркие орнаменты, массивные этнические украшения, диковинные шляпы или повязанные вокруг коротко остриженной головы набивные платки и необыкновенно длинные накладные ресницы, которые она носила в два слоя. Однажды журналисты назвали её «миксом Екатерины Великой и бездомной».

В 1958 году Луиз Невельсон переехала на Спринг-стрит, где приобрела участок с тремя примыкающими друг к другу постройками: четырёхэтажным жилым домом, пятиэтажным зданием бывшего санатория и гаражом для грузовых машин. Постройки Невельсон объединила в единое целое, сломав в необходимых местах стены, а где-то прорубив двери. В результате получилось многоуровневое пространство из 20 комнат, соединенных дверями, лестницами и узкими проемами. Внутри вся эта диковинная структура представляла собой
мастерскую, наполненную готовыми работами и строго отсортированным хламом, которому ещё предстояло стать произведением искусства. Жилых помещений в доме фактически не было, не считая маленькой спальни, выкрашенной в черный цвет.

Район Нью-Йорка, где был расположен дом Невельсон, известен как «Маленькая Италия». На протяжении XX века здесь жили многие влиятельные мафиози – герои легендарных фильмов Скорсезе и Копполы. Но Луиз Невельсон все эти темные личности по-своему опекали и в своем кругу называли «крестной матерью». К дверям её дома они нередко приносили разные деревянные обломки, зная, что она их собирает, а однажды подогнали к гаражу целый грузовик обгорелых балок, оставшихся от сгоревшей церкви Св. Марка,
расположенной неподалёку. Невельсон была в восторге.

Луиз Невельсон была погружена в искусство и в прямом, и в переносном смысле, искусство и было её жизнью. Пройдя сложный путь, она стала великой художницей. Художницей, которой посчастливилось родиться женщиной.